Ствол револьвера смотрит в лоб,
Рука трясется, сердце плачет...
Вдруг на курок нажал и... хлоп!
А можно было бы иначе...
Не нагнетать напрасно пыл,
Не разжигать напрасно страсти,
Не распылять остаток сил
И чудо перьями украсить...
Зачем до края доводить
Конфликт мятущейся души?
Себя в обиде возомнить
Героем жертвы ? Ну, скажи,
Что может я во всём не прав
И зря беснуюсь без причины...
Каким хотел, таким не стал
И выбрал выход для мужчины,
Который смел для пули в лоб,
Готов узлы порвать все разом
И не бороться в жизни чтоб
За счастье с приторным экстазом...
Возможно резок я в словах
И не нашел других метафор,
А может быть всё и не так...
Но придушил бы зло, как мавр.

Гринвич я прибъю на гвоздь,
Чтоб ему меридиан
Нулевой не удалось
Сдвинуть в сторону на гран.

Параллель скреплю узлом
На экваторе сильней,
Чтоб не сдвинулась потом
В суматохе бурных дней.

Время в цепи закую,
Чтоб не смело убежать,
И у бездны на краю
Покажу всем Кузьки мать.

Я сошёл с ума?! Едва!
Это мир больной давно;
Толи пьяный он в дрова,
Толи вляпался в гавно...

Бомбой атомной ему
Разогнал бы кровь в войне,
Но ни как я не пойму;
Он реальный... иль во сне?

Быть хозяином Земли
Мне даровано судьбой,
Слышишь, НАТО? Ты не зли,
Разберусь сейчас с тобой!

У смерти взрослое лицо,
И мне не хочется взрослеть,
Летит запущенным свинцом
Над полем призрачная смерть...

А пуля - дура, ясно всем,
Наотмашь лихо воздух бьёт,
Не отличая цель ни чем,
И для неё кто ты не в счёт.

В теореме Ферма - неизбежность
Непреложности сумм степеней,
Впрочем тот, кто учился прилежно,
Вряд ли вспомнит хоть что-то о ней.

Далеки мы от школьной программы
В ежедневных задачах про жизнь,
Для которых мы слишком упрямы,
Чтобы взяли - и просто сдались.

Доказательств напрасных не ищем;
Больше любим закон аксиом,
Сокрушаясь, вдруг, над пепелищем
Прогоревших общественных норм...

Нам, любителям музы и лиры,
Дела нет до заумных наук,
Но сознание ими долбили
так, что вечно их слышится стук.

Мы простую гипотезу счастья
Не умеем себе доказать,
Прочь галопом премудрости мчатся,
И не каждый их может догнать...

Скорый поезд "Москва - Ленинград",
Называемый "Красной стрелой",
Нёс сквозь ночи туда и назад
Пассажиров укутанных мглой.

Он летал, как из лука снаряд,
Пролетая по рельсам до цели,
Очень быстро, на мой беглый взгляд,
Лишь вагоны в потоке свистели...

Я мотался на нём по делам,
Проезжая и твой Бологое,
Но нельзя было встретиться нам;
Время скорого сверх дорогое.

Пролетели за ним и года,
О тебе я забыл в суматохе,
Развели нас с тобой города
И "Стрела", гордость прошлой эпохи.

Кто-то в трущобах родился,
Кто-то царём во дворце,
Кто-то лишь машет кадилом,
Кто-то в терновом венце...
Участь людская такая,
Сложно смириться порой,
Жизнь по ланитам стегает
Божьей не зримой рукой.
Страшно восстать против доли
Свыше отпущенной нам;
Пашет крестьянин ли в поле,
Предан помещик ли снам.
Участь печальна в итоге;
Тот и другой - жалкий тлен,
Кто-то у рая в пороге,
Кто-то у адовых стен.
Плакать напрасно не буду;
Долю, как данность приму,
Я словно рваная Вуду,
Молча готов ко всему.

(средневековая басня)


Овцу спросила вдруг овца:
-Тебе не страшно у дворца
пастись на лакомой траве,
чтоб после быть на вертеле?
-Зато какая благодать
царю едою вкусной стать.
-Да ты в своём сейчас рассудке,
не всё ль равно в чьём ты желудке?!
Вот если б быть при бедняке,
то шансов больше жить тебе,
тебя он будет сохранять,
чтоб шерсти больше присобрать...
хотя опасен и бедняк;
с тобой мы жертвы так и сяк
в какие не попасть нам руки,
В них наша участь — это муки.

Но где же всё таки мораль?
Овечек б-е-е-е-дных очень жаль...

Мечта моя в дверях застряла,
Не может в дом ко мне войти,
Пройти в проём ей места мало;
Такие вот мои мечты.

В гостях надолго задержалась
Та дрянь, которой я не рад
Она сестрой моей назвалась
Не помню сколько лет назад.
Её манеры деликатны
И ненавязчивы порой,
Но всё же как-то неприятны;
Её хотел бы с глаз долой.
Она всучилась в нервы ниткой
И с болью вместе заодно,
И не расстаться с паразиткой,
Так много ею сплетено.
Пытаюсь гостью гнать я снова,
Но на Сизифа лишь похож,
И нет с ней сладу никакого;
Сведёт меня в могилу ЛОЖЬ.


2007 год

Сук пилила обезьяна,
Где устроилась сидеть,
Лев сказал: «Ты б перестала,
Чтобы вниз вдруг не слететь!»

«Мне советы надоели,
Разберусь я без тебя,
Ты не смыслишь в моём деле
И мешаешь только зря!»

Но работа прекратилась;
Обломился резко сук,
Обезьяна вниз свалилась,
На виду у всех подруг.

Было больно и обидно,
Жалко долгого труда,
И теперь ей было видно,
Что трудилась без ума…

...

Бедолаге был урок,
На затылке шишка:
«Лев-то ведь у нас пророк!»-
Изрекла мартышка.

Выходите девки замуж,
Торопитесь под венец,
Чтоб счастливой сделать маму
И доволен был отец
Тем, что дочку сдали мужу,
Облегчая свой бюджет,
Но не сесть бы только в лужу,
Не наделав свадьбой бед.
Жизнь - шальная лотерея,
И не ясно, где джекпот,
Важно, чтобы не жалея
Всё принять за Божий плод.
Не легко найти супруга
Без изъянов и проблем,
А потом терпеть друг друга,
Угодив в семейный плен.
В небе ласточке не спится,
Ищет место для гнезда,
Ведь она, живая птица,
Делом главным занята...

Убрало бархатную скатерть
Ненастье с пира бытия,
Разлив озноб дождя на паперть,
В последних числах Ноября.

Забылась солнечная нега
И предо мной Небесный Храм,
Где чистота белее снега
И не уместен шум и гам.

Дождь промочил мою беспечность
И на меня нашла печаль
О том, что мига скоротечность
Уносит мир куда-то в даль.

Стучатся капли мелкой дробью,
Как будто жизнь - смертельный трюк,
Но утешает Дух любовью
И мне не страшен этот стук.

Играет лёгкий ветер гаммы
И подбирает голоса,
Чтоб прозвучал душевный самый
Его ноктюрн про Небеса.

Я жду и жду, тебя всё нет,
Мой дождь желанный и родной...
Прошло уже не мало лет
И мир пустыней стал сухой.
Дождинки катят горьких слёз
От одиночества души,
А ветер счастье вновь унёс
И прогоняет прочь дожди...
А среди них и тот, что мой...
Который должен быть моим,
И пусть косой, пусть проливной,
Пусть снегом будет среди зим...
И чтоб понятно было всем;
Мой дождь - почти что человек;
Бывает слеп, бывает нем,
И шаг меняет свой на бег...
Но он бесчувствен, как вода
И дела нет ему до нас,
Кто в ожидании всегда,
Готовый в дождь пуститься в пляс,
Кто стал приятелем дождя
И отстранён от суеты,
И среди них конечно я...
А хочешь? Можешь быть и ты...

Жёлтая роза капризна с утра;
То ей не так и погода не та,
Рану на пальцах она вам легко
Может шипами оставить на зло.
 
Хочешь быть ближе? Подумай сперва
И подбери к недотроге слова,
Чтобы её вознести красоту
Лучшей из лучших в цветущем саду.
 
Пахнет приятно и радует глаз
Жёлтая роза красой напоказ,
Пышной причёской, копной лепестков
Манит прохожих без слышимых слов.
 
Только не вздумай ругать ты цветок,
Жизни цветочной не так долог срок,
Быстро увянет у розы душа,
Грубое слово ей хуже ножа.
 
Сникнет на ножке раскрытый бутон
И разнесётся немыслимый стон,
Птицы щебеча заплачут в саду,
И без печали я вряд ли пройду.
 
Милая роза, чарующий друг,
Мне без тебя ни к чему сердца стук,
Жизнь перестанет дарить новизну,
Кажется будто и я вдруг умру.

Мой мир с твоим запараллелен
И нам друг друга не понять,
Связь отношений в самом деле,
Как мы, прямым, нельзя создать.

Не лучше ль быть одной прямою,
Объденив свои миры,
И аксиома шуткой злою
Лишь будет темой для игры?

Но есть ещё одна нелепость,
Зовётся - перпендикуляр,
Он для прямых - стена и крепость,
И для миров - прямой удар.

Наш общий мир так многогранен
Из миллиардов в нём фигур,
Прямых, кривых, отрезков разных
И всевозможных их фактур.

Я геометрию людскую
Готов всецело нарушать,
Чтоб чувства тратить не в пустую,
А твой и мой миры объять!

Раненым коршуном, падая ниц,
Окриком смерти, не зная границ,
Силой безумства круша всё и вся,
Старых и малых во зле не щадя,
Игрищ кровавых приветствуя раж,
Яростно теша предсмертную блаж
В злобной агонии смертных грехов
Жизнь, не познавшая милость богов,
Мечется жадно вбирая поток,
Не разбирая, где запад, восток,
Не принимая начало начал,
И не желая, чтоб финиш настал.


Кóршун - в этимологии слова "коршун" используется значение
"таскающий" ,"таскающий вор"

А ведь главного я не узнал,
А ведь главного я и не понял...
Жизнь, как будто транзитный вокзал
И мы ждём свой потеряный поезд.

Выбегаем порой на перрон
И высматривать пробуем дали...
Информатор орёт в микрофон,
Чтобы в зале без паники ждали.

Мимо мчат эшелоны не те,
И везут нам не нужные грузы...
Не случится бы страшной беде?
Мы дрожим, как последние трусы...

Нас пугает колёс перестук,
Но сильнее всего - неизвестность,
Может ты мне подскажешь, мой друг;
Как назвать эту странную местность?

Море ждало и звало, ревело,
И бушующей силой штормило во всю...
Вспоминая его, то и дело,
Я твердил неустанно в разлуке: люблю!

Нам объятия нежность дарили
В небе солнце игриво светило для нас,
А потом разделили не малые мили,
Чтобы снова пришёл встречи радостной час.

В растованиях адовы муки,
Пережить не легко их, душой не горя,
И отдавши судьбу в Божьи руки
Верить в то, что разлуки бывают не зря.

Жизнь полна не простых испытаний
И штормит без конца неуёмная страсть,
Вал девятый мне кажется крайний
И боюсь я в пучине бездонной пропасть...

Но меня снова море дождётся,
Я в него окунусь, как всегда, с головой,
Улыбнётся нам жаркое солнце,
И пучине скажу: без остатка я твой!

Ласкаются гребнями волны морские,
желая со мною сейчас поиграть;
они догоняют, а я убегаю
и весело мне, и в душе благодать.
Они разливаются в пенистой неге
и после ложатся уже не спеша,
а я их дразню, возвращаясь поближе,
и вновь убегаю, как в детстве визжа.
Вдогонку теплом нежный бриз обдувает,
нас балуя счастьем прибрежным сполна
и я благодарен ему несказанно,
что каждая любит меня здесь волна.
За мною несутся, сменяя другу друга,
игривые дети стихии морской,
"Давайте, поймайте скорее, а ну-ка!"-
Кричу им, и бьётся весёлый прибой.
Я всласть наигравшись до чувства истомы
бегу отдышаться подальше от них
и нежусь, кайфуя, в объятиях ветра
под нос бормоча зародившийся стих.
А в небе смешливые чайки хохочут
с того, что творится под ними внизу,
и носятся будто без видимой цели,
горланя без устали: "тira mi sù!"...



(тira mi sù - вознеси меня)

Словесность в образах прекрасна
И буйство красок в гамме слов,
Волнам фантазии я страстно
Подставить разум свой готов,
Чтоб наслаждаться океаном,
Несущим мысли в царство грёз,
Где в состояньи полупьяном
Я чепуху пускай бы нёс,
В которой дышится свободно,
И невесомости под стать,
Способен плавать, как угодно
Без страха мёртвым телом стать...
А суету оставлю мудрым;
Она их чаяньям милей,
И пробуждаясь каждым утром
Хочу не видеть бренность дней...
Слова звучат, как птичьи трели,
А я, как юный пастушок
Играю ими на свирели,
Пока душой не изнемог.

"Тюрьма - это образ мыслей."
Мэнсон


Нет ни друзей, ни Бога, чёрта...
Выходишь в бой с самим собой,
И грань реалий напрочь стёрта,
И фарт даёт нередко сбой...
Второй твой ярус шаткой шконки
Тебя роняет в крепкий сон
И ангел в старой одежонке
Хранит покой со всех сторон.
Мерцает лампочка-ночнушка
Звездой не спадшей в небесах,
Её б однажды взять на мушку
И сбить с мечтою на устах.
Шарада пьяной в стельку веры
Кружится роем в голове,
И нимб церковной полусферы
Сверкает золотом в огне.
Играть заманчиво рассудком,
Ища вселенский абсолют,
И не понятно в мире жутком
Зачем дела невинным шьют.
Замковый лязг на гране фола
Готов свести тебя сума,
Пространство замкнутого слова
И есть реальная тюрьма.

С мячом играю и живу
Две жизни на площадке;
В одной я плоть по существу,
В другой запал взрывчатки.
Подача - бац! Обратный ход,
Приём и передача...
Удар пробойный, перелёт...
Со взрывом неудача!
Но не растроен я ни чуть;
Опять готов в атаку,
Но ход игры не повернуть,
Пойду устрою драку!

В засухе чувств и пустыне желаний
Вдруг появился маленький принц,
Был не по детски он мудрый и странный,
В небе летать он умел лучше птиц.
Взрослые создали мир из понятий,
Где воплощаться не просто мечтам,
Но невозможно бывает унять их,
И подставляю я руки лучам
Солнечных брызг необъятного света,
Будто играя с шальною судьбой,
Маленьким мальчикам странствую где-то
В дальних планетах под звёздный прибой.
Я уничтожил ростки баобаба
И не даю им в себе разрастись,
Манит взаправду чудная забава,
И не пугает безмерная высь.
Огненный хвост неуёмного лиса
Кистью волшебной раскрасил зарю,
Туча нечаянной кляксой нависла,
Но я на лучшее с верой смотрю.
Снова закружится винт самолёта,
Чтобы в реальность меня унести,
Маленький принц испарится в два счёта,
Мне пожелая удачи в пути.

Под ярким солнцем, как обычно,
Проходит день, приходит ночь,
Уходит прошлое не слышно,
А удержать его невмочь.
И Завтра тайною наступит
И новый день раскроет нам
Её секреты с горем вкупе,
А может счастье будет там...
Мерцают звёзды надо мною
И ветер листья теребит...
И всё мне кажется игрою
Под тьмой космических орбит.
Летит Земля, летят планеты
И путь галактик без границ...
А смысл жизни? В чём ты, где ты?
И я в пространстве только блиц!
Смотрю на мир по философски
И что-то "мудро" лепечу,
Но мысли в сущности - обноски
Того, что мне не по плечу...
Все рассуждения ничтожны,
Как будто к главному пролог,
И в них нет знака "Осторожно!
Не рушь того, что создал Бог!"

"Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны."
Фридрих Великий


Я автомат прижал к груди,
себя ни капли не жалея,
сейчас в атаку мне идти
и нет меня на свете злее.
Я брошусь смело под огонь,
косящий пулями живое,
едва ли веря в то, что бронь
спасти способна от убоя.
Звенит над полем странный свист,
но то не жаворонка пенье...
Нормальный я - не пацифист,
и целюсь в даль без сожаленья.
Нажму безжалостно курок
и запущу струю металла,
чтоб враг от страха изнемог,
но лучше, чтоб его не стало...
Пусть растворится сизый дым
и разольётся синью небо,
ведь, как нелепо молодым
идти на смерть в атаку слепо.
Ботинки жмут, боекомплект
мне синяков наставил весом...
Какой тут, на фиг, интеллект?
И всех послать охота к бесам.
Жизнь - не в солдатики игра,
и нам даётся лишь однажды,
и я, как все мечтал с утра
о том, что любит в жизни каждый.
Представить трудно, что дышать
вдруг перестану в грунте стылом...
на поле боя гибнет рать
в угоду тем, кто правит миром.
Со мной элитных нет сынков, -
война не место для мажоров,
понятен всем, без лишних слов,
расклад без личностных укоров.
Я выбрал сам свою судьбу,
и свой жетон храню в кармане,
не сильно парясь, что в гробу
меня вернут обратно к маме.

Слова, как глину мну в уме
Скульптуры всякие ваяя,
И быть творцом приятно мне,
Хотя работа не простая.
Кому-то нравится мой труд,
А кто-то им пренебрегает,
Ведь мой читатель разный люд,
И вид скульптур порой пугает
Своей посредственностью форм
Иль откровенными местами,
Не соблюденьем строгих норм,
А где-то острыми углами.
Ваять - заразный интерес
И никогда не отпускает,
Конечно можно жить и без
Того, что нервы возбуждает.
Но не могу я не лепить
Свои скульптурные поделки
И смысла нет напрасно ныть;
Мои стихи - мои хотелки.

С душою рваной наизнанку
Я без стеснения хожу
И напеваю Чунга Чангу,
Довольный медному грошу.
Мне много денег и не надо,
Мой круг желаний невелик,
Натанцеваться б до упада
И сочинить весёлый стих.
Хотите верьте иль не верьте;
Но у меня стремлений нет,
Я скуку лишь боюсь до смерти,
И не люблю парад планет.
Играет музыка свободы
В порывах ветра и души,
И настроенье пишет ноты
Для громкой музыки в тиши.
С душою рваной наизнанку
Я без стеснения хожу
И напеваю Чунга Чангу,
И глажу пузико ежу.

Мы властелины колец, как в кино
В жизни реальной, невзгодам на зло,
Рыщем в кварталах нелепых домов,
Руша без страха основы основ,
Бродим в пустынях, лесах и горах
Отдых не зная, не ведая страх,
Движимы целью любви и добра
Мир переделать в экстазе труда.
Шлейф беспокойства, мирской суеты
Полнит собою шальные умы,
Нет нам покоя ни ночью, ни днём,
К призрачной цели бесстрашно идём.
Мы властелины колец без конца
Всем недовольны, ломая сердца,
Путаем звёздное небо с землёй,
Добрый характер меняя на злой.
Сроки кончаются, рушится мир,
Кровью питается в храме вампир,
Что-то должны мы ещё предпринять,
Начат отсчёт, будто движемся вспять.
Снята со свитка печать бытия
Больше таинственных слов не храня,
И не возможно от смерти спастись,
Если стезя не направлена в высь.
В ту, где ягненок играет со львом,
Новое небо и новый наш дом,
Где возвышается Царственный трон
И ожидает нас ангелов сонм.

Я тебя называл:"Моя рыбка!"
И любил за тобой наблюдать,
И меня умиляла улыбка,
Если я целовал твою прядь
Непослушных волос без причёски,
Диковато распущенных мной,
Пятернёй проводил, как расчёской,
Называя любимой женой.
Ненасытными были минуты,
Что с тобою я так проводил,
Даже если за окнами лютый
Ураган выбивался из сил.
Уплыла навсегда моя рыбка
И осталась лишь память о ней,
И улыбка картинкою зыбкой
Будоражит Джоконды сильней.

Переписать на чистовик...
И снова кляксы понаделать?
Не возвратить ушедший миг,
Тем паче жизнь прожить на бело.
Пошёл - упал, и снова встал -
Экстрим физического роста,
Чтоб победить девятый вал...
Короче, всё не так уж просто.
Но и не стоит унывать,
Терзать себя до истощенья,
Когда забыты тишь, да гладь
И обошло тебя везенье.
...
Побег травинки сквозь асфальт
Стремится вырваться наружу,
Его по своему мне жаль,
Но ход вещей я не нарушу.

Хрустальный вальс играет скрипка,
Виолончель в дуэте с ней,
И контрабас басами зыбко
Бубнит не сложно, без затей:
"Бу-бу, бу-бу",- то ниже, выше,
А где-то просто в пустоту,
Скребётся он подобно мыши
Забыв, что нужно "бу-бу-бу"...
Но тем не менее красиво
Всё получается у них,
И так хрустально и игриво,
Соображая на троих...
Разлиты звуки по аккордам
И выпиваются легко,
Кружится вальс в обличьи гордом,
Как будто нет важней его.
Играйте, слушайте, танцуйте,
Дышите глубже в унисон
Мгновенью хрупкому по сути,
Под мелодичный струнный звон.

Черная туча смолой затянула
Сине-лучистый покров над землёй,
Новые сутки большого загула
Душу обвили незримой петлёй.
Сплин и нирвана вцепились друг в друга,
Сил не хватает их драку разнять,
Душит до одури с прошлым разлука,
И ностальгию ничем не унять.
Волны метафор накрыли сознанье
И размывают собой берега,
Хочется вольностей без оправданий,
Хочется тучу прогнать на всегда...
Греет собака продрогшее тело
Сжавшись на люке в дрожащий клубок,
Мимо неё люди ходят не смело,
Будто других нет под тучей дорог.
Чем же собака пугает прохожих?
Просто она, как и туча черна,
Просто она на коварство похожа;
Может сорваться, как нервов струна.

Капли-хлопушки стучат на террасе,
Вымочив старый, как жизнь ковролин,
Нет ничего для покоя прекрасней,
Чем кананада стучащих дождин.

Запах азона разлитого неба
Мир наполняет безмерной волной,
Каждой уставшей душе на потребу
Выпить даётся в засушливый зной.

Дождь прогоняет жару в неизвестность,
Но, а пока что царит благодать
Сердцу в телесном обличии тесно;
Птицей оно порывается стать.

Капли-хлопушки стучат на террасе
Мой забавляя встревоженный слух,
И пребывая в душевном экстазе
Я поражаюсь игрой Божьих рук.

Чёрного кофе не тронута чашка,
Чтоб не испортить им запах дождя,
Впрочем, я думаю, будет не страшно,
Дождик разбавить глотком погодя...

Вольному воля и пленному - плен,
Бедному шиш, а богатому - куш,
Здравствовал в бочке мудрец Диоген,
Я же в просторных хоромах не дюж.
Каждому дадено горе судьбой
Или он вляпался по уши сам,
Зрячий не видит, как будто слепой,
Вежлив до одури конченный хам,
Жертва не хочет себя защитить,
В зверском экстазе страдает маньяк,
Рвётся предательски толстая нить,
В засухе слабый ручей не иссяк...
Путанных мыслей гнетёт громадьё,
Хочется вычерпать знаний сполна,
Не превращая пытливость в нытьё,
Верить, что счастью предтечей весна.
Клином сбегают на юг журавли,
Клином пытаются вышибить клин,
Близкое ближе в далёкой дали,
Лечит сумбуром уныние сплин.

Беску я свою примерил,
Тельник старенький надел...
Волны мыслей в полной мере
Точат память в беспредел...
Шторм в душе не утихает
И напором нервы рвёт,
Вспоминаю визги чаек
И бесстрашный их полёт...
Защемило что-то в сердце,
Перекрыл дыханье ком,
Не стыжусь больным смотреться
Старым бывшим моряком.
Правда "бывший" - вряд ли верно,
Потому что на всегда
Запах моря непомерно
Крепит в жизни моряка.
Это вовсе не бравада;
Просто так оно и есть...
Жаль сберечь не смог бушлата,
Но сберёг, надеюсь, честь.

Капли-хлопушки стучат на террасе,
Вымочив старый, как жизнь ковролин,
Нет ничего для покоя прекрасней,
Чем кананада стучащих дождин.

Запах азона разлитого неба
Мир наполняет безмерной волной,
Каждой уставшей душе на потребу
Выпить даётся в засушливый зной.

Дождь прогоняет жару в неизвестность,
Но, а пока что царит благодать
Сердцу в телесном обличии тесно;
Птицей оно порывается стать.

Капли-хлопушки стучат на террасе
Мой забавляя встревоженный слух,
И пребывая в душевном экстазе
Я поражаюсь игрой Божьих рук.

Чёрного кофе не тронута чашка,
Чтоб не испортить им запах дождя,
Впрочем, я думаю, будет не страшно,
Дождик разбавить глотком погодя...

Вольному воля и пленному - плен,
Бедному шиш, а богатому - куш,
Здравствовал в бочке мудрец Диоген,
Я же в просторных хоромах не дюж.
Каждому дадено горе судьбой
Или он вляпался по уши сам,
Зрячий не видит, как будто слепой,
Вежлив до одури конченный хам,
Жертва не хочет себя защитить,
В зверском экстазе страдает маньяк,
Рвётся предательски толстая нить,
В засухе слабый ручей не иссяк...
Путанных мыслей гнетёт громадьё,
Хочется вычерпать знаний сполна,
Не превращая пытливость в нытьё,
Верить, что счастью предтечей весна.
Клином сбегают на юг журавли,
Клином пытаются вышибить клин,
Близкое ближе в далёкой дали,
Лечит сумбуром уныние сплин.

Злой ветер выветрил, что смог!
Меня поймёшь ты между строк,
Иносказанье мой каприз,
Чтоб перепутать с верхом низ.
Прочувствуй вычурную грань,
А если нет - тогда отстань,
Читай инструкцию к столу,
Стоящем шатко на полу,
На этом собранном столе
Накрой обед себе и мне,
А если стол не устоит,
Иди обедать в общепит.

Снег идёт и тут же тает
От любви моей к тебе,
Вот такая не простая
Ситуация в судьбе...
Я иду по снежным лужам
На свидание с тобой,
В голове флюиды кружат,
Как снежинок белый рой.
Заворожена природа
От горячих чувств моих
И весенняя погода
Подсказала этот стих...
Я иду и напеваю
Слов забавных чехарду,
В такт бегущему трамваю
С перезвоном на ходу...

Ты возмущаться не пытайся,
Что так нелепо скроен мир,
Ищи во всём крупицы счастья
Пока на это хватит сил.
А если всё же занеможешь
Негодование сдержать,
Не осуждай реальность строже,
Чем осудила б сына мать.
Быть снисходительным не просто,
И равнодушье здесь не в счёт...
Попридержи шаг у погоста,
Когда неправда вновь прижмёт...
Вдохни поглубже чистый воздух
И попытайся суть понять
Того, что жизнь - забавный всполох,
И не текут мгновенья вспять.
Орут грачи о чём-то важном,
Нас наблюдая свысока,
И не морочатся подавно
О том, что пакостна судьба...

Закаты приходят, сменяя рассветы,
Как должно в чреде временных перемен...
Нам грустные песни ненастьем пропеты,
И капель дождя домогает рефрен...
Удары сердечного ритма им вторят
И будто гармония слышится в нём,
Сменяются радости нотами горя
Под льющим без устали вечным дождём...
Всё небо затянуто тучами глухо,
Как занавес сцены из тёмных гардин,
Под мокрым зонтом только может быть сухо
В осеннем театре, где каждый один..
А было иначе когда-то с погодой,
В прогнозах синоптиков - ясные дни,
Но дождь под ногами устроил болото
В котором увязли надежды мои..

"Не врать! Не врать!" - кричала совесть
Во мне неистово и зло,
Когда слагал я жизнью повесть,
Да так, что скулы мне свело!

Чудная сделалась гримаса;
Не то улыбка, то ли плач,
И совесть, ушлая зараза,
Казнить готова, как палач.

Я будто бог, святой и правый
Пред человечеством предстал,
Слова - не скошенные травы,
Растут, как дикий краснотал.

Его обрезанные ветки
Играть готовы ритуал,
Который выдумали предки,
Желая, чтобы Рай настал.

Но, а пока что Ад кромешный
Веками правит на Земле,
И виноват во всём, конечно,
Тиран помешанный на зле.

А Рай - мифическая птица,
Семейства грёз, ультрамарин,
И может быть он только мнится,
Когда изводит разум сплин.

Я принимаю панацею,
Её все верою зовут,
И от воздействия весь млею,
Ища под солнцем абсолют.

Мне вспоминается Ареццо,
С ним атмосфера дней Петрарки,
И пусть эмоции не ярки,
Но замирает в мыслях сердце.

Там нет встревоженных кварталов
Больших и шумных городов;
В Ареццо веет дух веков,
Сулящий мир душе усталой.

В его больших тенистых скверах
Гнездится птицей тишина,
И узких улиц старина
Укрылась в древних, мрачных стенах...

В объятьях солнечных лучей,
Чтоб от себя куда-то деться
Гулял я грустный по Ареццо,
Под гомон суетных грачей,

Ища душе своей приют...
И было ярко синим небо
Куда взлететь хотелось мне бы,
Туда, где ангелы живут.

Вскипает море не на шутку
И гонит пенную волну,
Во всю кляну гнилую шлюпку
В которой точно утону...

И полагаясь лишь на чудо
Надеюсь всё таки спастись,
Иона я сейчас, как будто,
И взор направлен к Богу ввысь.

Житейский шторм крушит нещадно
И губит юные мечты,
И бьёт наотмашь многократно
Под крик души до хрипоты...

Пристать бы к берегу скорее,
Чтоб твёрдо на ноги мне встать,
Но ветер с каждым часом злее
Бросает вверх морскую гладь.

Трещат шпангоуты у шлюпки
И заливаются борта,
Со мной стихия на уступки
Идти не вздумала пока.

А кто сказал, что будет просто
Преграду жизни переплыть?
В нас крепость сил в пределах ГОСТа
И даже есть в запасе прыть...

Себя он мнил средь люда графом
И каждый был ему слугой,
И за собой считал он правым
Быть выше всех, страдать фигнёй...

Разлад бывает в человеке,
Рождённом волею судьбы
Не в том, каком хотелось веке,
Не в том сословии, увы.

Один себя считает графом,
Другой на мусорке король,
Но разметает время прахом
Их распроклятую юдоль.

Ты совсем не рыжая, но и не брюнетка,
Даже не блондинка... Дурацкая расцветка
У тебя в характере; ржавая ты бестья!
Точишь круглосуточно мой прикид из жести...
Я, железный человек, стал металлоломом,
Заржавевшим до нельзя под твоим покровом...

По полю, по полю... в даль шагом, на волю
Идёт отсидевший на зоне пахан,
Он выбрал однажды преступную долю,
не знавший пощады, безмозглый пацан.

Но жизнь научила, что в совести сила,
Жаль только, как чашка разбита судьба,
Осколки не склеить, ума бы хватило
Не сделать себя в подкидного раба.

Как в зоне чеканит шаги строевые,
Как будто военным на службе пахал,
Но битва с собою, как в дни фронтовые
Его напрягает, как волка оскал.

А поле без края, пощады не зная,
Зовёт горизонтом в туманную даль,
И воля до боли на жалость глухая,
Проводит по нервам, как острая сталь.

Ковыль поседевший трепещется в поле,
И запах сочится усталой земли,
Лишь доля бандитская будет доколе
Калечить безбожьем людские умы?

По прогнозу предсказан был дождь,
Ожиданьем изводится люд,
Дождь приходом на гостя похож,
Только что б не засиживал тут.

Ну, пришёл, наследил и давай
Уходи по добру, будь здоров,
Воду попадя не разливай,
Нам не надо твоих лишних слов.

Понапрасну нам не докучай,
Есть не мало у нас разных дел,
Вдруг обидим тебя невзначай,
Но, а ты ссору вряд ли б хотел.

Что-то важное нужно сказать,
Говори! Что сумеем - поймём,
И не вздумай по крыше стучать,
Становясь препротивным дождём.

Злополучно стекает слеза,
Выдавая предательски грусть,
Или это лишь капля дождя,
Но его я прогнать не берусь.

Пусть на долго он будет со мной,
Уходить никуда не спешит,
Даже если совсем проливной
Закричит в одинокой тиши.

Во мраке лет постылых будней
В остроге носят кандалы,
И рацион питанья скудный,
И хлеба порции малы.
Из зрелищ - крепкая решётка
И неба в клеточку чуть-чуть,
Ночное ложе очень жёстко,
На нём, как надо не уснуть.
Лишившись узники свободы,
Звереют душами потом,
И нет другой для них заботы,
Как не свихнуться в край умом.
Стучит шагами конвоира
В ушах глухая тишина,
И память, подлая задира,
Цепляет нервы без конца.
Вдруг воробей, залётной птицей,
Садится нагло на окно,
И на неё невольно злится
Всё арестантское нутро...
За что не трудно догадаться,
Ведь воробей свободен жить,
Где только вздумает, зараза,
Куда забросит птичья прыть.

Венозные реки текут сгоряча
По скрытым каналам забвенья,
Сдирается память рукой палача
Кровавою кожей в мгновенья,
Которые вспомнить не в силах уже
И прошлое топится в Лете,
Нирвана, как острая грань на ноже
Кромсает собой всё на свете.
Пульсируют чувства энергией дзен
И реки покой обретают,
Мне страшно подумать, что прошлое тлен
И будет ли завтра, не знаю.

Не видеть, не слышать, исчезнуть, пропасть,
Как мыльный пузырь раствориться,
Не знаю что делать, - случилась напасть;
Я в клетке, невольная птица!
Нет взмаха для крыльев и отнят полёт;
Работа и дом задолбали,
Безделье от скуки, конечно, не в счёт...
А может смотаться на Бали?
В ютубе я видел, там райская жизнь
И нервы возможно поправить,
Где хочешь под пальмой иль солнцем ложись
Махровым ленивцам на зависть.
Конечно я круто губу закатал
И маюсь экзотикой всуе...
Хватило б бы денег смотать на вокзал,
Но чушь эту тупо несу я,
Чтоб как-то словами развеять тоску
И просто поплакать в жилетку...
Ещё что угодно сказать я могу
Нелепо с иронией едкой.

Вокруг всех много - ты один...
Давно изученная схема,
Когда неймётся без причин
И "быть не быть?" звучит дилемма.

А Бог одесную тебя
Невидим взглядом и безмолвен,
И говорится, что любя,
Готов сражаться словно воин.

За что вот только? Не поймёшь
Ни ты, ни тот, кто мир пророчит,
Пока что нами правит ложь,
А правда в храмах мироточит.

Сам по себе среди толпы
Ты задыхаешься от скуки,
Играя в "если б, да кабы"
Творишь космические звуки

На скрипке плачущей души
И со смычком без канифоли,
Мечты - цветные витражи,
Не по твоей вдрызг бьются воле...

Горит полночная звезда
Среди вселенского порядка,
Она, как ты - во мгле одна,
Но не исчезнет без остатка.

Всегда любить и быть любимым...
Какая роскошь для души,
А дни бегут неумолимо;
Цена им - сущие гроши.
Пусть эпитафий не напишут
И тело будет сожжено,
Прошу судьбу, и даже Кришну,
Любви, как не было б смешно
С ней повстречаться на закате
Прожитых мною бренных лет,
Не сожалея об утрате
Того, к чему возврата нет...
Всегда любить... И в хвост и в гриву!
Какая старческая блажь,
Как говорится: "...быть бы живу",
Но мне не чужд любви кураж!

Царь в башке... Какое благо!
А без этого нельзя!
И пасёт людское стадо
Свита мудрого царя.
Люд доволен и спокоен;
Царь за них решает всё,
За него, как верный воин,
Всяк готов отдать нутро;
Сердце, лёгкие и печень,
Если надо, - то и кровь...
Царь в башке пусть будет вечен,
И к нему толпы любовь!

Я ночь прохладой напитаю,
Открыв арктический портал,
Пройдусь по северному краю
По льду начала из начал.

Во мне дыхание вселенной,
Лишённой жизни и тепла,
Я раб космического плена,
Который сводит мир с ума.

Безумьем счастье убиваю,
И стужу вея на мозги,
Из льда вгоняю в души сваи...
На юг скорее прочь беги.

Беги безудержно от стужи,
Не дай себе сковаться льдом...
Что может быть для сердца хуже,
Чем равнодушья холод в нём?

По сюжету акварели Виктории Кирдий

Летим на крыше, я и кот,
И с высоты следим за миром,
Часами длится наш полёт
И ветер носится, задира.

Внизу зачем-то все снуют,
Не поднимая взглядов к небу,
Дома покинув и уют,
Они так выглядят нелепо.

Разлило солнце акварель
Своих штрихов лучисто ярких,
Лишь туч небрежная пастель
Их притеняет мглою маркой.

А мы вдвоём не дуем в ус,
Легки, свободны и беспечны,
И в этом наш громадный плюс,
Чтоб в даль лететь на крыше вечно...

На безымянных пальцах кольца
Червонным золотом горят,
Как будто два лучистых солнца,
Союз которых сутью свят.
Конечно, символы не властны
Решать дальнейшую судьбу,
Но светят солнца не напрасно
И на разрыв дают табу...
Обычай кажется забавным
И полон таинства Небес,
Но смысла нет в нём и подавно,
Когда страстями правит бес
И рвётся солнечная радость,
И счастье блекнет на глазах,
Колец потерянная святость
Уже не ценность, просто - прах.

Я жду и жду, тебя всё нет,
Мой дождь желанный и родной...
Прошло уже не мало лет
И мир пустыней стал сухой.
Дождинки катят горьких слёз
От одиночества души,
А ветер счастье вновь унёс
И прогоняет прочь дожди...
А среди них и тот, что мой...
Который должен быть моим,
И пусть косой, пусть проливной,
Пусть снегом будет среди зим...
И чтоб понятно было всем;
Мой дождь - почти что человек;
Бывает слеп, бывает нем,
И шаг меняет свой на бег...
Но он бесчувствен, как вода
И дела нет ему до нас,
Кто в ожидании всегда,
Готовый в дождь пуститься в пляс...
Кто стал приятелем дождя
И отстранён от суеты,
И среди них конечно я,
А хочешь? Можешь быть и ты...

Акулий взгляд меня пронзил
Своей свирепой пустотой,
Едва у жертвы хватит сил
Остаться целой и живой.

И бегство может быть продлит
Минуты жизни и борьбы,
Но взгляд акулы, как магнит
Притянет кровь чужой судьбы,

Зубами впившись разорвёт
Акулья челюсть в клочья плоть
И чайка в небе проорёт,
Не в силах хохот побороть.

Расвирепеет океан,
Подняв высокую волну,
От ветра он безбожно пьян
И неуёмен на беду.

Насытив чрево до конца
Акула в бездну уплывёт,
А в ней всё та же пустота
Что хищный взгляд в себе несёт.

Нелепо пустые мыслишки
Пробрались на мой поседевший "чердак",
Как серые мелкие мышки
Грызут, что хранится в нём мною не так.
Моя несуразная память
Хранит кое-как ностальгический хлам,
Мыслишки способные ранить,
Грызут и грызут то, что брошено там...
Поймал невзначай я мыслишку
И начал её по кошачьи морить,
Как шуструю мелкую мышку,
Сводя до бесчувствия живость и прыть...